“Накосячу и потом отвечать буду”: почему выпускникам интернатов сложно найти работу
Трудоустройство сирот из интернатов – сложное и неблагодарное занятие. Чтобы интегрировать такого выпускника в обычную жизнь, мало найти ему место работы и жилье. Нужно еще, чтобы он не сбежал, не сдался, приходил на эту работу изо дня в день. Стопроцентно работающих механизмов нет, к каждому нужен индивидуальный подход. Благотворительный фонд «В твоих руках», курирующий три детских дома, в прошлом году определил на стажировку в ресторан «Сыр» свою первую выпускницу – Любу Рыбакову из Петровской школы-интерната в Ярославской области. И выяснилось, что для того, чтобы научиться порционно резать тирамису, нужно сначала победить страх неудачи и наказания.
«Почему ты боишься?»
– Как ты собирала черешню в прошлый раз? Ты столько времени тут, ты не знала, что не надо 20 минут оформлять один стакан черешни?
– Я смотрела, чтобы она была чистая.
– Почти двадцать минут. Я засекал. Сто грамм черешни.
– Пока ее вымоешь…
– Черешня весит 15 грамм.
– Штук шесть, получается.
Стажер кондитерского цеха Люба Рыбакова хихикает. Полутемный второй этаж новиковского ресторана «Сыр» на Садовом кольце. Середина лета. Скоро время ланча. Они сидят на столе и препираются – крошечная короткостриженая Люба в белой накрахмаленной кепке и шеф-повар ресторана Мирко Дзаго – телезвезда, породистый итальянец с бородой и вьющимися волосами до плеч, похожий на Иисуса Христа.
– 20 лет – уже не ребенок. Телефон умеешь использовать. А отдавать десерт одной сложно. Потому что ты боишься. А почему? – продолжает возмущаться Мирко с присущей итальянцам темпераментностью, помноженной на вольное обращение с русским языком.
– Накосячу и потом отвечать буду.
– А ничего страшного. Даже если тебя ругают. Просто если ты не берешь ответственность, тебя никогда не будут ругать, и ты никогда не будешь двигаться. Этот момент надо тебе понять. Я фанат ругать? Я ору как собака на кухне, правильно? А может быть, ты правильно сделаешь, и я тебя похвалю? 20 лет – ты должна понять, ты здесь развлекаешься или хочешь реально работать. И ты еще сама не знаешь, правильно? Ты хочешь стать кондитером?
– Не просто кондитером, а вообще поваром.
– А почему?
– Потому что мне нравится.
Мирко Дзаго и Люба Рыбакова. Фото Женя Жуланова
«Давай хотя бы попробуем»
Прошлым летом волонтер Петровской школы-интерната Маша Сологубова пришла к соучредителю фонда «В твоих руках» Зое Каревой с предложением. Она сказала: «Есть такая чудесная Люба, она учится в колледже на повара-кондитера, сейчас каникулы, и если мы Любе не поможем, она будет сидеть и, скорее всего, пить в Ростове. Нам нужно куда-нибудь ее устроить. Ты сейчас скажешь, что это очень страшно, и Люба умеет только пинать мяч, и ничего не выйдет, но давай хотя бы попробуем».
Зоя, однако, не испугалась и обратилась к Мирко Дзаго – познакомилась с ним в другом детском доме, куда Мирко приезжал проводить мастер-класс. Тот сказал: почему нет. Быть наставником Любы он поручил Олесе, своему су-шефу. Зоя с ней пообщалась, рассказала, что Люба исполнительная, дисциплинированная, но не всегда может понять с первого раза. Практика длилась месяц, и с тех пор Люба стажировалась в «Сыре» еще два раза – зимой и этим летом. Оба раза договаривалась сама.
Эта история, в которой на первый взгляд нет ничего фантастического, для выпускников интерната сравнима с полетом в космос. Кражи и драки в их резюме встречаются гораздо чаще.
«До прихода волонтеров в жизни Петровской школы-интерната через год после выпуска большая часть ребят бросали учебу, попадали в сомнительные компании, кто-то получал судимость. Были и те, кто через 5-7 лет сводил счеты с жизнью, кто-то пропадал без вести», – рассказывает Маша Сологубова.
Сама она пришла в интернат через программу «Друг по переписке». «Первый год мы с моей подопечной девочкой играли, гуляли, рисовали, ели вместе, и нам казалось, что все хорошо, – вспоминает Маша. – А через год пришло понимание, что это ничего для детей не меняет, дети остаются там же с неразрешенными вопросами и сиротскими болевыми точками. И тогда мы с друзьями стали думать о программе наставничества. Через два года познакомились с Зоей и их фондом, и им эта идея оказалась близка». Руководство интерната тоже пошло навстречу и одобрило регулярное общение с детьми – и в результате появление наставников сильно улучшило статистику.
Фото Женя Жуланова
«Почему ты не стала быстрее?»
Во время первой стажировки в «Сыре» Люба в основном присматривалась к тому, как работают другие, мыла ягоды и делала корзиночки про запас. Но когда она приехала в третий раз, выяснилось, что Мирко ждет от нее большей самостоятельности. А для выпускников интернатов это самое трудное. «За десять лет там они усваивают такой подход: лучше я вообще не буду ничего делать, потому что все равно сделаю плохо, а меня еще и ругать будут», – рассказывает Маша Сологубова.
Мирко это понимает. «В предыдущей жизни очень много времени за нее думали. И это сложно потом делать самой», – говорит он. Но все равно кипятится.
– Тебе смешно, а когда будешь работать в другом ресторане, будут люди хуже, чем я. Или лучше, чем я. Вряд ли хуже, я плохой.
– Нет лучше людей, – говорит Люба убежденно.
– Нет лучше меня? Я самый хуже, ты меня путаешь. Серьезности надо чуть-чуть больше. Ты столько раз стажировалась, почему ты не стала быстрее? Эти замечания я тебе делал еще зимой.
– Зимой я приглядывалась, а сейчас уже многие десерты отдаю, чизкейк этот медовый.
– А тирамису почему боишься?
– Я боюсь неправильно его как-нибудь разрезать.
– Там надо резать на квадратик, тарелка на весы, какао сверху и положить … Чизкейк тебе проще, потому что все четко. А в тирамису форма нечеткая, и это психологически сложно, – объясняет за Любу Мирко.
А вот чего он никак не может понять – почему за два месяца в ресторане Люба узнает больше, чем за год в колледже. «Там вообще ничему не учат, – старается объяснить Люба особенности российского специального образования шеф-повару новиковского ресторана. – Приходишь и халявный диплом получаешь. На первом курсе мы вообще только картошку чистили. А на третьем должны кондитерку изучать. Мне интересно, мы будем ее изучать – или нет». Учиться в колледже Любе еще год. Следующий шаг – поступление в Сергиев Посад. Это настоящий взрослый опыт: все узнать, собрать документы, сдать экзамены.
Мирко Дзаго и Люба Рыбакова. Фото Женя Жуланова
«Сойду с пути хорошего»
Люба попала в систему, когда ей было около трех лет. Отец набросился на мать на глазах Любы и ее старшей сестры и убил ее. Люба рассказывает про это достаточно спокойно, без эмоций: «Мать у меня была плохой. Из дома что-то крала. Мужиков при отце приводила. Он не сдержался, реакция сработала».
После того как отца посадили, Люба вместе с сестрой оказались в детском доме. Старшую девочку забрала приемная семья, а Любу в восемь лет перевели в Петровскую школу-интернат. Сейчас она не поддерживает отношения ни с кем из семьи. Говорит: «Если я буду общаться с сестрой, я сойду с пути хорошего и пойду по плохой дороге, а мне этого не надо. И брат еще есть сводный по матери, я тоже с ним не общаюсь. Он тоже безбашенный».
Когда восемь лет назад отец освободился, он хотел забрать Любу – но передумал, узнав, что больших выплат за это не полагается. Люба сильно переживала, что не будет жить дома. Но все равно голос ее вдруг теплеет, когда она говорит, что они с отцом похожи: «И походка, и характер, и все». В Любе уживаются одновременно любовь и ненависть к самым близким людям, она боится повторить ошибки родителей, и с этим внутренним ощущением еще только предстоит разобраться.
«Люба даже не знает, где похоронена мама. Искать могилу мы будем только в этом году, – рассказывает Маша Сологубова. – Странно, что ни в одном из учреждений, где она была, никого эта тема не заинтересовала. Хотя у ребенка должно быть место, куда он может прийти. Конечно, в интернате старались сделать все, что могли, но когда детей много, это становится конвейером».
«Самое сложное – научиться общаться»
Впрочем, Петровский интернат – далеко не самый худший пример. «Жизнь в интернате была хорошая, – говорит Люба, – нас никто не обижал». Там она увлеклась футболом: играла в сборной на позиции нападающей. «Спорт для интернатских детей – это возможность проявить себя, добиться чего-то благодаря своим усилиям, воле к победе, физическим данным. В школе Люба каталась на лыжах, бегала, играла в настольный теннис, занималась спортивным ориентированием. У нее есть и награды, и почетные места. Она очень жалеет, что в интернате у нее не было возможности заниматься спортом профессионально», – говорит Маша.
При всех спортивных успехах в своем выпуске Люба была самой отстающей – и отсутствие лишних ожиданий, видимо, оказалось спасительным. Надежды возлагались на других детей, которых показывали спонсорам и продвигали на мероприятиях.
В итоге Люба единственная из своих одноклассников работает, содержит себя, живет самостоятельно в своей квартире. Никто другой не смог устроиться на работу даже на лето.
Как оказалось, чтобы сделать первый шаг к нормальной жизни, нужно было перестать бояться новых людей. «Люба мне сказала, что самое сложное было – научиться общаться, – говорит Маша. – Сначала кажется, что все на тебя странно смотрят, все думают, что ты ничего не умеешь, все делаешь не так. Постоянно ждешь, что тебя начнут ругать. Для нее было огромным открытием, что в «Сыре» это не так. Все настроены помогать». Большинство выпускников интернатов просто не дожидаются того дня, когда у них что-то начинает получаться, и не выходят на работу. Люба смогла продержаться до момента, когда стало лучше – в первую очередь, психологически ей самой.
При этом выпускники интернатов никогда не обсуждают друг с другом свои проблемы. Принято только хвалиться успехами. А если не получается, самая частая реакция – уйти от реальности во что угодно. Жить в своем мире, общаться с такими же выпускниками, сидеть и ждать, что будет дальше, без активных действий. «Выпускникам, которые заканчивали интернат, когда я только приехала, сейчас по 25 лет, – говорит Маша Сологубова. – С работой практически у всех все очень сложно. И даже перспектив, которые есть у Любы, у них нет, несмотря на то что они учились дольше».
Вырваться за пределы этого мира – невероятное везение. Но одного везения мало: нужна долгая поддержка. «Прошлым летом Любу постоянно кто-то «вел» – на работе коллектив ресторана, вне работы – волонтеры, знакомые, – рассказывает Маша Сологубова. – И мы все равно долго не видели результата. Нам казалось, что все это уходит в никуда. Рост начался только через полгода, когда Люба вернулась в Ростов. Зимой она стала приглашать гостей и что-то готовить дома по рецептам из «Сыра». Любе нужно больше времени на осмысление. Как говорят психологи, это кумулятивный эффект. Ребенок накапливает, а потом расцветает. Но период накопления может быть долгий».
В «Сыре» Люба должна была стажироваться до конца августа. Однако из-за ремонта на Садовом кольце ресторан закрылся до 1 сентября. Благодаря поддержке ее друзей-волонтеров Любе удалось сразу же устроиться в новое место – в пекарню. «В первый день, когда она пришла с работы, она была на грани слез, – рассказывает Маша Сологубова. – Я думала, что назавтра она просто туда не пойдет. Но она пошла и уже к концу недели как-то влилась в коллектив. Сказала, что если бы у нее не было «Сыра», она бы сдалась в первый же день».
Люба Рыбакова. Фото Женя Жуланова
«У тебя есть талант»
– Когда я был маленьким, никто не хотел стать поваром, все хотели стать футболистами, – рассказывает Мирко. – А сейчас наоборот. Я не учился в поварской школе, начал работать в ресторане посудомойкой. Потом подмастерьем. Потом устроился в хороший ресторан. Профессия неблагодарная и очень сложная, я всем всегда говорю. Работы много, денег мало, поэтому надо душу класть. Если человек только за деньги работает, это тупо.
– Я думаю, у тебя есть талант. Но есть момент. Мне сказали все, что ты такой боевик. Но здесь ни с кем не было проблем. Характера сложного нет, мое мнение. Тебе надо меньше бегать ногами и больше работать головой. И понять процесс.
– Я сейчас стала побыстрее.
– А почему только сейчас?
– Может, мне мало делают замечания?
– Потому что люди слишком добрые. Боятся обижать. Естественно, когда обижают сильно, любой человек начинает рефлексировать. Я ничего не могу сделать, я плохой. Если все время долбить – ты плохой, человек на себя смотрит, может я плохой? Это такой момент сложный.
Люба игнорирует эту тонкую ремарку.
– Я еще «шведку» всю отдаю. Я прихожу к 10, хотя ее надо к 11. Конечно, Олесю прошу, потому что опять боюсь накосячить.
– Как накосячить?
– Отрезать не так.
– А почему? Несложно. Пополам, пополам и потом еще пополам. Ты должен понять, где половинка, и там резать четко.
Хотелось бы закончить эту статью в духе святочных историй: что Люба устроилась на работу в «Сыр», или открыла свой ресторан, или, как минимум, научилась идеально резать тирамису – но это будет неправдой. Однако неправдой будет и другое – утверждать, что этот опыт не изменил ее. У сироты из интерната практически нет шансов на счастливую жизнь. И изменить это могут только люди, которые говорят: «Давай хотя бы попробуем».
«Самое интересное – жить не в интернате»
После рабочего дня четыре молодых человека привычно заглядывают в кулинарию «Дедовский пекарь» в центре Истры. Здесь по-домашнему пахнет, на столе красуется прикупленный «с собой» пакетик с пирожками. На случай, если захочется съестного после вечерней прогулки или настольных игр, за которыми они любят засидеться до трех ночи.
Оригинал публикации